От палеолита начинать наше повествование не будем, потому как крепостей тогда не возводили. Древнейшие памятники оборонного зодчества на Южном берегу Крыма относятся к римскому времени (I век до н. э. — I век н. э.). Но из всего многообразия объектов, которые мы собираемся посетить, таких только два: римская крепость

Харакс на мысе Ай-Тодор и пограничный форт Бо-спорского царства при Кутлак-ской бухте, в самом конце нашего
путешествия. Когда настанет черед, автор постарается подробнее освятить исторические обстоятельства их строительства, хронологически выбивающиеся за рамки повествования, поскольку остальные укрепления Южно-бережья относятся к средневековому времени, впрочем не менее богатому примечательными событиями и героями.

В период раннего средневековья полуостров, по крайней мере его южная половина, входил в периферию владений Византийской империи, осуществлявшей здесь свою политику через администрацию Херсона (Херсонеса Таврического). Здешние жители, представлявшие собой пеструю смесь потомков разных по происхождению этносов, в свое время осевших на «донышке крымской бутылки», были связаны с рынком этого значительного городского центра. Соседство с просвещенной империей помогло усвоению начал христианства и в целом способствовало «улучшению нравов». Но этот мир был нестабилен. В степной части полуострова вращались калейдоскопом сменявшие друг друга кочевые племена, в основном тюркских кровей. Периодически от них доставалось лояльному Византии оседлому населению горного Крыма.

В середине VI века выдающийся государь Византии Юстиниан I обратил свое внимание на пограничную провинцию и распорядился о мерах по ее поддержанию. По свидетельству историка времен его царствования Прокопия Кесарийского, были наилучшим образом восстановлены городские укрепления Хер-сонеса и Боспора (Керчи), а для обеспечения безопасности каботажного плавания между центрами византийского влияния и более уверенного маневра войск в случае надобности на Южном берегу полуострова были отстроены приморские укрепления в Алустоне (Алуште) и Горзувитах
(Гурзуфе). Далее мероприятия были направлены на обеспечение безопасности местности Дори, где проживало готское население, пребывавшее в союзных отношениях с Византией. К концу царствия Юстиниана или при его ближайших преемниках это вылилось в создание огромного «укрепрайона» в Юго-Западном Крыму. Основанные в ранневизантийское время крепости в наше время известны в ряду так называемых пещерных городов. Их строительство было связано с угрозой вторжения племен Тюркского каганата, которая, похоже, в полной мере не реализовалась.

Зато в VIII веке византийцам пришлось потесниться: Крымом заинтересовались хазары. Могущественный Хазарский каганат постепенно распространил свой контроль почти на весь полуостров. Современные исследователи полагают, что византийцам таки удалось сохранить некоторую часть своего политического и особенно культурного и религиозного влияния. Какие-то территории полуострова могли находиться под совместным контролем администрации двух держав. В любом случае, ромеям1 пришлось здесь действовать очень аккуратно, чтобы не раздражать соседа, вывести гарнизоны из южнобережных

крепостей и особенно не светить военной силой.

Позже мирное сосуществование нарушается рядом хазаровизантийских военных конфликтов, а в степной Крым тем временем проникают уж совсем невменяемые печенеги. Население горной части полуострова реагирует созданием элементов коллективной безопасности и строительством укрепленных поселений и убежищ, часто в относительно труднодоступной местности.

Период конца X-XII века ознаменован для Крыма восстановлением влияния Византийской империи. Это были очень
важные для истории полуострова века. Из пестрого сообщества различных по происхождению жителей крымского нагорья образуется единая народность, объединенная общей материальной культурой, христианской религией и осознанием себя вместе с остальными ромеями подданными императора Византии. Впоследствии это население стало основой этноса крымских греков.

В горном Крыму и на Южнобе-режье закладываются начала городской культуры, формируются городские поселения. Завершается христианизация местного населения, возводятся храмы, рядом с мирянами обустраиваются монашеские общины. Однако спокойными эти времена назвать нельзя: в степях резвились печенеги, торки и наследовавшие им куманы-половцы, от которых жителям городов и селений полуострова приходилось откупаться данью, а на случай набега поддерживать в исправном состоянии стены горных убежищ и укрепленных общинных поселений.

В 1204 году совсем некстати случился IV крестовый поход. Византийская столица, почти 900 лет отражавшая нашествия разнообразнейших варваров, пала под натиском немытого католического воинства. Византия навсегда утратила статус «мировой» державы, а жители Крымского полуострова оказались предоставленными своей судьбе. Когда спустя 6о лет «ощипанная, но непобежденная» империя возродилась, ситуация в Крыму абсолютно изменилась и о восстановлении здесь былого влияния можно было и не мечтать. Инициативу на полуострове перехватили татары и итальянцы, основавшие в 1266 году свою первую крымскую колонию — Каффу.

Похоже, что именно в начале-середине XIII века и ведется массовое строительство мелких укреплений на Южном берегу. В 1253 году монах-францисканец Вильгельм де Рубрук, посол Лю-
довика IX к Менгу-хану, писал о сорока укреплениях между Судаком и Херсоном. Это стало как бы материальным отражением картин неприглядной жизни. В отсутствие центральной власти обособившиеся местные владетели засели в замках на труднодоступных скалах. Остальная часть населения жила в состоянии непреходящей тревоги и опасности, ожидая набега из-за гор, нападения с моря, грабежа со стороны наглого соседа. Тем более что в 1223 году на полуостров впервые заглянуло ранее неведомое почти зверообразное степное племя.

На первый раз монголо-татары удовлетворились разгромом Судака, но обещали вернуться. И вернулись в 1239 году, образовав на полуострове Крымский бей-лик1 Золотой Орды с центром в городе Солхат (Старый Крым). С этого времени воинственные пришельцы уже не покинули здешних земель. Незавоеванным оставался Юго-Западный Крым. Здесь еще удавалось сохранять автономию и удовлетворять злобных соседей данью.

К 1278 году татары таки добрались и до Южнобережья. Разрушительное вторжение исследователи связывают с именем предводителя Крымского улуса, хана Ногая. Но этим дело не кончилось. Похоже, побитому населению Таврики не импонировало желание Ногая обособиться от остальной Орды в качестве самодостаточного правителя. Это вызвало раздражение старого воителя. В 1299 году в Каффе генуэзцы убили внука Ногая, Акджи, находившегося «при исполнении служебных обязанностей» — сборе дани. Разъяренный дед снова прошелся огнем и мечом от Керчи до Херсона, особо не утруждая себя поисками виновных. Если латиняне могли найти спасение в бегстве морем, то жителям горного Крыма оставалось надеяться лишь на стены крепостей, впрочем не послуживших их обитателям надежной защитой. Масштабные вторжения монголо-татар окончились тотальным разгромом городов, сельских поселений и укреплений горного Крыма. Даже древний Херсонес так полностью и не оправился от такого удара.

Большая часть южнобережных укреплений так и не поднялась из руин. Видимо, впоследствии жизнь несколько наладилась, ордынцы навели «воровской», но все же порядок. Однако уже к середине следующего столетия огромную державу чингизидов начало «пучить» от внутренних болезней и сепаратистских настроений правителей ее отдельных улусов. Как известно, без кота мышам раздолье. На рубеже XIV-XV веков оформившийся развал Золотой Орды оставил на Крымском полуострове три не ладящих между собою поли-
тических образования приблизительно равной весовой категории: формирующееся Крымское ханство с центром пока еще в Солхате (Старом Крыму); крымские колонии Генуэзской республики, по договору с ордынскими ханами владевшей областью Кампанья, то есть южным и юго-восточным побережьем полуострова; и княжество Феодоро со столицей на Мангупе.

Южнобережье оказалось в зоне соперничества двух политических сил — генуэзцев и предводительствуемых амбициозными

князьями феодоритов. Укрепившись в Крыму во второй половине XIII века, генуэзцы создали здесь мощную систему колоний с центром в Каффе (Феодосии), обеспечивавших торговлю с востоком через черноморские порты и устье Дона. В течение двух столетий генуэзцы планомерно укрепляли свое торговое и военное могущество, основывая крепости и фактории, ведя активную дипломатическую политику и не останавливаясь перед применением открытой силы.

В середине XIV века при Балаклавской бухте ими была основана третья по значимости, после Каффы и Солдаи (Судака), фактория Чембало. Со временем здесь была отстроена внушительная крепость. Южный берег Крыма латиняне рассматривали как законную зону своих коммерческих и политических интересов, создав на его территории административный округ, в документах именуемый Капитанство Го-тии. В отдельные периоды они более или менее основательно контролировали побережье, восстановив и построив заново крепости в Алуште, Гурзуфе, Ялте, Симеизе, разместив в них небольшие гарнизоны и организовав периодическое крейсерство военных галер между Чембало и Солдаей.

Во владения правителей Ман-гупа входила территория горного Крыма от Севастопольской бухты на западе и долины реки
Кача на севере до окрестностей современной Алушты на востоке. Особую заинтересованность в контроле над Южным берегом феодориты стали проявлять в первой четверти XV века. Есть основания полагать, что здешнее православное население благоволило единоверным князьям. Во всяком случае, каноническое влияние на Южнобережье

сохранял митрополит Готской епархии, имевший местом пребывания Мангуп и, надо полагать, поддерживавший амбиции своего государя. В известной строительной надписи 1427 года мангупский князь Алексей именует себя «владетелем Феодоро и Поморья».

Свои притязания он подкрепил рядом военно-политических акций, в том числе строительством крепостей Каламита в Инкерма-не и Фуна в районе современной Алушты и, предположительно, ряда опорных пунктов в возможной близости к Южному берегу. Помимо этого, сознавая относи-
тельную слабость своего небольшого государства, мангупские князья умело опирались на сильные династические связи своего дома с правящими фамилиями Константинополя, Трапезунда и Валахиии и, стремясь расширить их круг, рассматривали в качестве потенциальных родственников даже московских государей.

В 1422-1423 и 1433-1434 годах между соперниками происходят военные столкновения, разворачивающиеся по сходному сценарию: кратковременный тактический успех феодоритов, захват крепости Чембало, энергичные контрмеры латинян, возвращение утраченного и чувствительный ответный удар по позициям противника. Однако сил развить успеха в обоих случаях у генуэзцев недоставало, и ситуация возвращалась в предвоенное состояние.

Периодически обе стороны искали поддержки у третьей реальной силы — татарского хана Хаджи-Гирея и наследовавшего ему Менгли-Гирея, основателей Крымского ханства и его правящей династии. Татары вели себя лукаво и поддерживали то одних, то других. Так, в 1434 году они фактически избавили мангупского князя от неприятных последствий неудачной военной кампании в Юго-Западном Крыму, разгромив под Солхатом воинство генуэзского полководца Карло Ломеллино, снаряжение которого стоило коммуне Генуи огромных затрат.

Захват турками черноморских проливов, падение Константинополя в 1453 году и угроза вторжения османов в Крым заставили все конфликтующие стороны стремиться к политическому равновесию и ограничиться торговым соперничеством. Из Генуи к властям Каффы обращались с настоятельной рекомендацией не обострять отношений с соседями, «стараться всякими ухищрениями и способами жить мирно со всеми ними и избегать всех поводов для усобиц и скандалов с ними. Ибо, как вы понимаете, город Каффа немало ослаблен, и из-за внушающей страх власти господина короля турок было бы слишком опасным бороться в настоящее время с какой-то из держав оружием». Но, как отметил в одной из своих работ О. И. Домбровский, крымское Южнобережье этого времени походило на «тесную кухню в недружной коммунальной квартире, где каждый стряпал на общей плите, скрывая раздражение против соседа за любезными фразами и норовя исподтишка плюнуть ему в суп».

Возможно, все бы и обошлось, если бы в описываемых делах участвовали только местные действующие лица. В Крыму сплелся запутанный клубок больших политических интересов. Крымскую карту не брезговали в свою пользу разыграть венецианцы, извечные противники Генуи. В свое время предводитель их ко-
лонии в Константинополе даже снабжал князя Алексея «спец-средствами» — отравленными сладостями, рекомендуя использовать их против неверных. Татары неоднократно осаждали венецианскую факторию Тану в устье Дона. Литовский князь Витовт обладал большим влиянием на грызущихся промеж собой татарских ханов и периодически шантажировал военной угрозой Каффу, требуя признания вассальной зависимости от

Литвы. Императоры Трапезунда использовали в своих сомнительных интересах генуэзцев, одновременно поддерживали тесные отношения с мангупским правящим домом и сами активно вмешивались в крымские дела. Господарь Валахии и стоящий за ним король Венгрии стремились сколотить антитурецкий союз и втянуть туда мангупских князей. В 1475 году их ставленник, княжич Александр, силой захватил ман1упский престол. В то же время хан Менгли-Гирей, спасаясь от династических распрей, в очередной раз прячется в Каффе у генуэзцев. На Черном
море пиратствовали каталонцы, пизанцы, бургундцы. Наиболее отчаянные капитаны прорывались через Босфор с боем.

Терпение османских правителей истощилось. В 1475 году турки предприняли поход на Крым. Военачальник Гедик Ахмед-па-ша предводительствовал более чем зо-тысячной армией, оснащенной огнестрельным оружием и осадной артиллерией. Османы сумели быстро сломить сопротивление генуэзцев. Попытка завязать переговоры окончилась безрезультатно, смысл ответов владевшего положением турецкого предводителя был предельно ясен: «Если можете, защищайтесь!» Мощная Каффа, жители которой не сумели обрести единство, на шестой день открыла ворота неприятелю. Консул Чембало и вовсе попытался удрать, бросив вверенную ему крепость. Из крупных центров латинян лишь Солдайя оказала отчаянное сопротивление, ее гарнизон во главе с храбрым консулом Христофоро ди Негро и значительная часть жителей пали в бою. Напротив, многие небольшие южнобережные крепости, судя по материалам археологических исследований, оказали возможное сопротивление и погибли в пожарах.

Столица княжества Феодо-ро Мангуп держалась не менее трех месяцев и выдержала пять штурмов. Осадная артиллерия османов решила дело, последо

вал жестокий разгром города. Плененный князь Александр погиб в заключении в Константинополе. Хотя татары повели себя по отношению к вторгнувшимся единоверцам вполне лояльно, на первых порах досталось и им. Хану Менгли-Гирею пришлось несколько лет провести у турок в плену, прежде чем султан Мехмед II решил отпустить его домой править дальше, но уже в качестве вассала Высокой Порты. Из владений генуэзцев и мангупских князей была образована административная область — санджак, подчиняющаяся султанской администрации.

Из субъекта политики Крымский полуостров превратился в объект, и его судьба решалась отныне за его пределами. Нравится это кому или нет, но на следующие три столетия здесь воцарились покой, порядок и законность в их восточном понимании. Во всяком случае, местным жителям больше не пришлось таскать камни и возводить укрепления в надежде обеспечить себе безопасность.